Книга Аэссы. Право на жизнь. Глава 1.1

[VielAsIs]

Краткая информация о тексте.
"Книга Аэссы. Право на жизнь" - мой первый и единственный на данный момент роман.
Текст полностью написан, объём - 21АЛ.
Первая глава (~1АЛ) выложена здесь целиком в 4 постах по тэгу "Книга Аэссы. Право на жизнь - текст"
Дальнейшая выкладка будет вестись на автор.тудей и на фикбуке по главам. Ссылки туда будут позже.
Для удобства ударения в словах и названиях, встречающихся в первый раз, выделены жирным шрифтом.

Аннотация:
Давно закончилась Большая война, но остатки народа бывших завоевателей укрылись в глубинах огромного подземного лабиринта и до сих пор мстят инмерийцам за поражение. Нынешний правитель Инмери хочет раз и навсегда разобраться с этой угрозой. На поиски логова "подземных крыс" отправляется Лирэй Оруэн Ирр-Орлессан, который отчаянно надеется доказать отцу, что достоин имени древнего и славного рода. Для этого ему нужно принести своей стране ключ к будущей победе. Но у подземного князя совсем другие планы. Кто из них изменит историю?

Не уверены, понравится ли вам? Смотрите подсказки тут: о книге

Глава 1.1 - вы тут
Глава 1.2
Глава 1.3
Глава 1.4

Глава 1. Дорога в один конец
Первая часть главы

читать

Чёрный разлом, рассекавший склон холма, недобро скалился и дышал той особой зябкой сыростью, которой наполняется всякое место, куда никогда не заглядывает солнце. Косые лучи золотили роскошные резные кроны, но до подлеска в низине уже не дотягивались, и его окутывала тень. Уродливая трещина приоткрывала проход в глубь холма – там, под корнями вековых сосен, начинался подземный мир, враждебный и чуждый народу Иверин. Тот, кто стоял перед разломом, был здесь нежданным и нежеланным гостем – и всё же его путь вёл именно туда, в царство вечного мрака.
Лирэй стиснул рукоять кинжала непроизвольным, давно вошедшим в привычку жестом. Линии выгравированной на нём эмблемы, похожей на острую веточку инея, врезались в ладонь, напоминая о том, что он не простой иверин - он воин, айн, а настоящий айн не испытывает страха. А значит, и Лирэй не должен.
Поборов таким образом недостойную воина слабость, иверин бесшумно пересёк прогалину, отделявшую его от разлома, шагнул внутрь и сразу словно бы оказался в другом мире. Приятная прохлада летнего вечера уступила место промозглой сырости, каменный свод сомкнулся над головой. Но настоящая тьма пока не сгустилась: солнце ещё не зашло, и хотя его лучи сюда не попадали, даже для глаз иверина хватало света, чтобы различить нагромождение поросших мхом валунов и выточенные водой кривые проходы, утыканные сталактитами, словно зубами. Укрывшись за одним из валунов, Лирэй несколько минут настороженно прислушивался и приглядывался.
Не заметив ничего подозрительного, он рискнул углубиться в правый из проходов. В заплечном мешке лежали факелы, кремень и огниво, но если всё пойдёт хорошо, то доставать их и не придётся.
Проход раздался вширь, открываясь в небольшую пещеру, подпираемую в центре массивной колонной, похожей на ствол исполинского дуба. Наверху, под самым потолком, на ней имелась незаметная ниша, в которую разведчик мог уместиться так, что оказывался вне поля зрения идущих внизу. Забраться наверх было не так-то просто: нога соскользнула, Лирэй больно ушиб левый бок, меч глухо стукнулся о выступ, и иверин мысленно обругал себя за неуклюжесть. И тут же сам себе возразил: он же воин, а не белка, чтобы карабкаться по каменным колоннам, как по деревьям. И всё же спускаться придётся вдвойне осторожно: ошибка обойдётся гораздо дороже синяка.
Лирэй забрался в нишу, устроился поудобнее, насколько позволяли жёсткие каменные выступы, скинул с плеча мешок, завернулся в плащ. Пристроил половчее ножны, чтобы меч не звякнул от случайного движения, и, морщась, потёр ушибленный бок, помянув недобрым словом покатую «ступеньку», на которой он чуть не навернулся. Торчать в каменном мешке оказалось на редкость неуютно – словно в ловушке, а не в засаде. К тому же, Лирэй, не отличавшийся терпением и усидчивостью, не представлял занятия скучнее, нежели сидеть и ждать чего-то в одиночестве. А сидеть предстояло долго, всю ночь, и хорошо, если не напрасно.
С другой стороны колонны из пещеры вёл ещё один проход, вливаясь в огромный многоярусный лабиринт под Туманными горами, в котором, как утверждали древние свитки, можно было блуждать много дней, но как далеко он простирался на самом деле, никто из ныне живущих под солнцем доподлинно не знал.
Если кто и исследовал этот лабиринт, то только обитавшие в нём тары, но своим знанием они ни с кем не делились. Тары, дикий и жестокий народ, не чтивший никаких законов, словно крысы в подполье, плодились под Туманными горами и упрямо лезли на поверхность, в Инмери, грабили путников, резали скот, разоряли и жгли деревни. Инмерийские отряды выслеживали их по всем окрестным лесам и дорогам, но тары избегали открытого боя, леса знали едва ли не лучше местных жителей и, к тому же, отлично видели в темноте и нападали только по ночам. Инмерийские айны – лучшие воины, которым нет равных в конном и пешем бою, но много ли с того толку, если твой враг не горит желанием с тобой сражаться и, чуть что, трусливо удирает? Помотавшись вместе с отрядом по эбенхемским лесам, Лирэй мог подтвердить, что выслеживать таров не проще, чем ловить крыс ночью в насквозь дырявом доме. Чуть что, крысы ныряли в подпол, то есть уходили в свои норы, которыми были утыканы все предгорья.
Впрочем, заслуги таров в этом не было. «Крысы» эти ходы не копали, а всего лишь удачно нашли, когда много лет назад остатки их разбитого войска удирали с поля боя, проиграв и сражение, и войну. Когда-то давно тары были могучим и многочисленным народом, называвшимся Альтаран, и жили с другими народами в мире. Но однажды напали на соседнюю страну, Кшиирес, позарившись на её богатства. Напали коварно, ночью, прошлись чёрной волной по её землям и убили множество народа, прежде чем застигнутые врасплох подобным вероломством кшииресцы сумели организовать оборону. Они попросили помощи у своих давних союзников, инмерийцев, которые, разумеется, от обязательств не отказались и соседей в беде не бросили. Война длилась долго, не один год, но совместными усилиями кшииресцам и инмерийцам удалось победить и почти полностью уничтожить альтаран, которые сопротивлялись до последнего и не желали признавать своего поражения.
К сожалению, потом предки ныне живущих айнов допустили ошибку, от которой до сих пор страдают их потомки: позволили удирающим альтаранам добраться до пещер в Туманных горах. В то время о существовании подземного лабиринта в Инмери не знали, и предполагалось, что остатки альтаранского войска возьмут в клещи в предгорьях и перебьют, но те ухитрились избежать ловушки и – как тогда казалось – буквально провалились сквозь землю. Тогда инмерийцы и узнали про пещеры, но спускаться и искать не стали – просто завалили вход камнями и ушли. В Инмери отпраздновали победу и несколько лет жили спокойно, уверенные, что альтараны сгинули в подземелье. Но вскоре выяснилось, что входов в подземелье много, альтараны не только не сгинули, но и неплохо обустроились под Туманными горами, а сунувшиеся было туда инмерийцы запоздало обнаружили целый лабиринт, уводящий глубоко под землю, и очень злых альтаран, которые ничего не забыли и не простили.
Поначалу их было мало, и инмерийцы рассчитывали, что быстро с ними справятся. Но шли годы, и хотя иногда казалось, что альтараны, которых стали называть просто тарами, больше не осмелятся высунуть носа из своих нор, спустя какое-то время из-под земли лезли новые отряды. И постепенно их становилось больше.
Словно бы война, которая случилась в далёком прошлом, так и не закончилась, - и не закончится, пока живы тары. И как тлеющие угли могут спалить дом, так и призрак давней войны может воплотиться вновь и разгореться пожаром, перечеркнув былую победу.
В последние годы жителям Эбенхема, расположенного рядом с Туманными горами, приходилось особенно туго: нападения стали более смелыми, хорошо спланированными и успешными. Если прежде тары ограничивались мелкими пакостями, то этой весной захватили и сожгли небольшую крепость при посёлке, после чего, словно издеваясь, за одну ночь утащили всю древесину, доставленную для нового строительства. Военный советник инмерийского правителя Гирем Дайнар Ирр-Эбенхем, ирлин Аскариана и брат эбенхемского ирлеса, предполагал, что у подземных крыс появился новый вожак, умный, хитрый и невероятно наглый, и после этой выходки, как говорят, жаждал лично снести голову мерзавцу, ибо хотя ирр Гирем и жил не в Эбенхеме, но о землях своего рода не забывал. Однако крысиный предводитель мог спокойно отсиживаться внизу и руководить нападениями из своего подземного логова, расположенного неизвестно где.
И по всему выходило, что для того, чтобы окончательно избавиться от назойливых соседей, нужно уничтожить само их подземное убежище. В последние годы об этом говорили всё чаще, и прошлым летом ирр Гирем послал разведчиков составлять карту подземного лабиринта. Но большинство из них сгинули без следа, а из рассказов вернувшихся стало ясно, что лабиринт куда больше, нежели изначально предполагалось. Кроме того, один из разведчиков доложил, что на него напала какая-то ядовитая тварь размером с корову. Платить множеством жизней за каждый кусок карты айны не хотели, поэтому решили поступить иначе: послать кого-нибудь следом за возвращающейся разбойничьей шайкой. А потом, разведав таким образом дорогу до логова, отправить туда войско и окончательно уничтожить таров.
Сделать это оказалось не так-то просто, но в конце концов инмерийскому отряду улыбнулась удача: тары повадились таскать скот из Туески, небольшой деревеньки на берегу Ойлы, и за ними удалось незаметно проследить. Во всяком случае, разведчик искренне надеялся, что незаметно, потому что именно ему, Лирэю Оруэну Ирр-Орлессану, ирлину Орлессана, младшему сыну главы одного из древнейших айнских родов, поручили самую важную часть задачи! И если у него получится, то он войдёт в историю Инмери как тот самый разведчик, который открыл айнам дорогу к победе над старыми врагами. Может быть, Ирр-Орлессан даже поучаствует в сражении, в котором ирр Гирем отрубит голову своему врагу. А потом брат военного советника, ирлес Эбенхема, поблагодарит отважного юного ирлина.
И тогда отец больше не будет мерять сына презрительным взглядом, отворачиваться и уходить... От этого воспоминания сердце Лирэя болезненно сжалось, разом обрушив прекрасную картину будущей славы. Род Ирр-Орлессанов издревле гордился бесстрашными и доблестными воинами, одними из лучших в Инмери. Но Лирэю, похоже, ни таланта, ни храбрости предков не досталось, потому что отец всегда, сколько Лирэй себя помнил, был им недоволен. Младший Ирр-Орлессан честно старался, не отлынивал от учения и тренировок, никогда не спорил с отцом, но отчего-то выходило так, что чем больше старался ему угодить, заслужить его уважение и симпатию, тем больше вызывал недовольства. Брат Лирэя, Элайн, порой удостаивался скупой похвалы, им Ирдан Оруэн Ирр-Орлессан гордился и считал его достойным преемником и продолжателем рода. А младший вызывал только досаду и разочарование.
Так было и в последний раз, перед самым отъездом Лирэя, когда ирлес Орлессана соизволил обратить внимание на младшего отпрыска и проверить, как проходит тренировка.
В тот день Лирэй, как обычно, занимался с утра во дворе со своим учителем, Дейтаном Ирр-Гайри, обучавшим всех молодых воинов в Даэн-Орлессане. Отец по своему обыкновению появился молча, стремительно и без предупреждения. Заметив его, Лирэй потерял концентрацию, сбился с шага, и меч учителя оставил длинную полосу на плече. На лбу отца обозначилась тонкая складка, и младший Ирр-Орлессан мысленно взвыл от досады на самого себя – как он ухитрился в первый же миг так глупо подставиться и испортить впечатление!
По-прежнему не говоря ни слова, ирр Ирдан скинул верхнюю одежду, оставшись в одной тонкой рубашке с вышитой на плече эмблемой рода. Ему было далеко за сорок, возраст высушил и укрепил его тело, убрав всё лишнее, но не убавил ни силы, ни непредсказуемой, опасной стремительности, и в поединке отец ещё ни разу не проигрывал ни учителю, ни кому-либо из своих воинов. В настоящем сражении ирр Ирдан имел обыкновение бросаться в самую гущу боя и становиться её центром, и не раз спасал положение там, где инмерийцы готовы были отступить под натиском противника. С тех времён у отца осталось немало шрамов, которые беспокоили его в плохую погоду. Но если бы Лирэй об этом не знал, то никогда бы не поверил: в поединке орлессанский ирлес двигался так легко, как будто из всех сражений выходил невредимым. В сравнении с ним молодые и полностью здоровые юноши выглядели неуклюжими увальнями, хромыми на обе ноги. А между тем ирр Ирдан когда-то серьёзно повредил правую ногу, но догадаться об этом по его движениям было невозможно. Конечно, отец и в другое время на здоровье не жаловался, но от слуг Лирэй знал, для кого готовят бальзам от ломоты в суставах. И всякий раз удивлялся той непринуждённости, с которой ступает отец во время поединка, словно бы не было ни боли, ни неудобства.
Учитель с поклоном уступил место ирлесу, благоразумно убравшись с его дороги, и молниеносно извлечённый из ножен меч сверкнул перед самым лицом Лирэя. К этому он был готов. Предыдущий час учитель нещадно гонял ученика по всему двору, младший Ирр-Орлессан вымотался, кровь текла из рассечённого плеча, но он знал по опыту, что поблажек от отца не дождётся, и придётся выложиться по полной.
И всё равно проиграть.
Ему ещё ни разу не удавалось продержаться против отца дольше минуты – увы, слишком слабый результат, чтобы его впечатлить. От предчувствия очередного бесславного поражения исподволь охватывало отчаяние, и рука, уставшая держать меч, наливалась свинцовой тяжестью. К тому же, в присутствии отца Лирэй нервничал и оттого двигался более скованно, чем обычно.
От первого удара он сумел увернуться, но дальше пришлось туго. Отец обрушил на него серию ударов и сбил с ног, при этом сам он, казалось, почти не двигался с места, и даже дыхание не сбилось. Лирэй перекатился по земле, чудом разминувшись со сверкнувшим возле уха лезвием. Из этого положения он мог бы ударить по ногам, выиграв время, чтобы подняться, но он не хотел бить по когда-то повреждённой ноге – если вдруг попадёт, то удар получится болезненный, а отец на виду у всех хромать себе не позволит. Поэтому Лирэй снова перекатился и вскочил – как раз вовремя, чтобы поймать своим клинком чужой, но на этом его успех закончился: резкий финт – и собственный меч выворачивается из руки, словно живой, а отцовский останавливается напротив горла, намечая смертельный удар.
Меньше минуты.
Ирр Ирдан резко разворачивается и уходит, по-прежнему не говоря ни слова, но Лирэй успевает поймать мелькнувшее в льдисто-голубых глазах разочарование – то же, что и всегда. И тут же меркнет яркий летний день, и от отчаяния хочется сесть на землю и расплакаться – как в детстве. В такие моменты младший Ирр-Орлессан был готов отдать жизнь за то, чтобы отец хотя бы раз посмотрел на него если не с теплотой, то хотя бы без этого ледяного презрения, от которого сердце смерзалось в комок и хотело перестать биться, потому что – незачем.
Но Лирэй поднимает упавший меч и вопросительно глядит на учителя: продолжаем? Совсем забыв о том, что кровь по-прежнему струится по плечу, и за эту забывчивость ему от учителя тоже достанется.
Потом ирр Дейтан отпускает его переодеваться и приводить себя в порядок. И Лирэй вновь и вновь прокручивает в голове неудачный бой, спрашивая себя, что же он делает не так. Ведь и Элайн в конце концов оказывается на земле или с клинком у горла, и всё же отец им доволен.
Но теперь у Лирэя появилась надежда, и поэтому он готов просидеть в этом каменном мешке хоть целый день. Несмотря ни на что, отец всё ещё верит, что сын способен совершить что-нибудь достойное, иначе не настоял бы на том, чтобы именно ему поручили столь важное и серьёзное задание, вопреки мнению ирра Гирема, который говорил, что младший Ирр-Орлессан ещё слишком молод и неопытен.
За этот шанс Лирэй был отцу невероятно благодарен.
И был твёрдо намерен ни в коем случае его не подвести. Он должен найти это проклятое логово!